Партия справедливости и развития (ПСР), триумфально пришедшая к власти в 2002 году в результате демократических выборов, сейчас ведет Турцию в новом направлении — как во внутренней политике, так и во внешней. Это направление предусматривает сближение с Ираном, сравнительно тесное сотрудничество с исламистским режимом Судана, против президента которого было выдвинуто обвинение в геноциде, поддержку правящего Газой движения «Хамас» и укрепление связей с Россией и Китаем.
Турецкие лидеры стараются дистанцироваться от Соединенных Штатов и осознанно подрывают отношения с некогда дружественным и союзным Турции Израилем. Отношения с соседней Арменией при них остаются в прежнем состоянии, без улучшения.
С точки зрения США это направление выглядит пагубным для традиционной турецкой светской демократии и для тесных отношений между страной и Западом. Вашингтон читает, что руководство ПСР ведет дело к установлению в Турции популистского авторитарного режима с исламистскими корнями.
Растущее недовольство Турции высокомерием Европейского Союза и кажущимся безразличием Соединенных Штатов дало возможность министру иностранных дел Ахмету Давутоглу (Ahmet Davutoğlu) начать осуществлять ту политику, о которой он писал в своей книге «Стратегическая глубина» («Strategic Depth»).
В ней Давутоглу выступает за «отсутствие проблем с соседями» в региональной политике. Таким образом, новая внешнеполитическая концепция Турции подразумевает ее превращение в регионального гегемона благодаря наращиванию экономического присутствия, укреплению взаимозависимости региональных стран и ощутимому росту дипломатической роли Анкары. Чтобы достичь этого, Турция выступила за установление безвизового режима с Сирией, Ливаном и Иорданией — странами «Великой Сирии», бывшими сирийскими провинциями Османской Империи. Она также сблизилась с Россией, Китаем, Ираном и соседними исламскими странами.
В декабре 2004 года Владимир Путин стал первым за 32 года российским президентом, посетившим Турцию (так в тексте, — прим. перев.). Его визит положил начало расширению политических контактов с Москвой на высшем уровне. С тех пор отношения Турции с Россией продолжали улучшаться. Анкару и Москву объединяют как деловые, так и геополитические интересы. В 2008 году Россия стала крупнейшим торговым партнером Турции. Многие надеются, что в ближайшие пять лет торговый оборот между двумя странами может достигнуть 100 миллиардов долларов. Подобный рост торгового оборота частично связан с подписанным двумя лидерами в мае 2010 года соглашением о строительстве атомной электростанции вблизи города Мерина на южном побережье Турции. Бюджет проекта составит 20 миллиардов долларов.
Помимо экономических достижений, Турция разработала соглашение с Россией о безвизовом режиме. Сближение с самоуверенной и ревизионистской Россией Владимира Путина также свидетельствуют об отходе Турции от традиционных союзников. Кроме того, она завязывает новые и укрепляет старые дружеские связи на Ближнем Востоке.
Возвращение султана?
Политика Турции на Ближнем Востоке сочетает в себе элементы нового и старого: премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган (Recep Tayyip Erdoğan) и Давутоглу выступают резко против укрепления Рабочей партии Курдистана (РПК) и курдской автономии в Северном Ираке. Однако при этом они дают понять, что они готовы защищать интересы мусульман на основании общей веры.
Несмотря на то, что и Евросоюз, и США считают «Хамас» террористической организацией, администрация ПСР поддерживает контакты с исламистской группировкой. В 2010 году Давутоглу встретился с Халедом Машалем (Khaled Meshaal), проживающим в Дамаске лидером политического крыла «Хамаса». Премьер-министр Эрдоган также выступил в защиту «Хамаса» в июне 2010 года на митинге в Конье. «Я не считаю «Хамас» террористической организацией. Я говорил об этом Соединенным Штатам», — заявил он. Подчиненные Давутоглу в свою очередь оправдывают контакты Турции с террористическими организациями политикой «отсутствия проблем с соседями».
Однако эта готовность к переговорам явно не распространяется на отношения с Израилем. Несмотря на то, что Турция расширила помощь Израилю в борьбе с пожарами, президент Абдулла Гюль (President Abdullah Gül) и премьер-министр Эрдоган поторопились после этого объявить, что «дружба с Израилем закончена», и что использование Израилем «объектов НАТО» (вероятно, имелся в виду будущий радар противоракетной обороны) «не обсуждается». При этом, как часто бывает, турецкие лидеры сделали ошибку, заявив, что Израиль «даже не сотрудничает с НАТО». В реальности между НАТО и Израилем существуют прочные связи, как в рамках Средиземноморского диалога, так и за их пределами.
Позиция Турции по отношению к Израилю – ее бывшему союзнику на Ближнем Востоке – кардинально изменилась в процессе ее геополитической переориентации. Постепенно Турция отказалась от роли нейтрального посредника между Израилем и его арабскими соседями и стала активно поддерживать арабов и мусульман против Израиля.
Отношения между двумя странами окончательно испортились после трагического инцидента с флотилией, направлявшейся в Газу. Реакция Турции была крайне резкой. Анкара отозвала из Израиля своего посла, объявив, что он не вернется, пока Израиль не принесет извинения и не выплатит компенсации родственникам убитых в ходе злосчастной стычки. Более того, в 2010 году, при пересмотре так называемой «Красной книги» — документа, посвященного оценке угроз для национальной безопасности, — Турция исключила из списка ключевых угроз Иран и внесла в него Израиль.
Иран как пробный камень
Однако окончательно доказывает Вашингтону, что Турция меняет внешнеполитические приоритеты, та поддержка, которую она оказывает иранской ядерной программе. Анкара, некогда бывшая союзником Америки и помогавшая сдерживать Иран, сейчас превратилась в дипломатического союзника тегеранской исламистской диктатуры.
Совместно с правительством бразильского президента Лулы Анкара помогала и покровительствовала попыткам Ирана избежать введения санкций ООН, карающих за пренебрежение международными нормами в ядерной сфере. Турция и Бразилия, сговорившись с Ираном, попытались воскресить предложенную администрацией Обамы осенью 2009 года сделку по обмену ядерным топливом. Администрация Эрдогана даже пыталась оправдать это решение, сославшись на адресованное властям Бразилии письмо президента США, в котором тот якобы разрешил им осуществить этот план, невзирая на призывы международного сообщества ввести против Ирана санкции. Однако на самом деле Обама в своем письме просто предупреждал Бразилию о вероломстве Ирана, который на ядерных переговорах замалчивает такие важные и самоочевидные вопросы, как выдача всего обогащенного топлива, введение контроля МАГАТЭ и достоверный отказ от программ, имеющих потенциальное военное применение, в том числе от программы по обогащению урана. Таким образом, это письмо ни в коем случае не давало Бразилии – а тем более, входящей в НАТО Турции – «зеленый свет» на ведение сепаратных переговоров с Ираном.
Опасения Америки игнорируются
Как переориентация турецкой внешней политики скажется на отношениях между США и Турцией? Хотя Обама назвал дипломатическое взаимодействие между США и Турцией в 2009 году «образцовыми отношениями», реформы Эрдогана ограничили демократию в стране, а нежелание Турции сотрудничать с Америкой поставило партнерство под вопрос.
Во время российско-грузинской войны 2008 года правительство ПСР предложило России совместный контроль над Кавказом и помешало американской помощи достичь Грузии. Кроме того, оно выступает в качестве защитника Ирана, возможно, способствует поставкам вооружений «Аль-Каиде» и «Хезболле» и игнорирует требования Обамы наладить отношения с Израилем.
Да, Турция действительно выделяет ресурсы на войну в Афганистане и миротворчество на Балканах, и за это США ей благодарны. Однако этого недостаточно для того, чтобы говорить, что в наших отношениях все хорошо.
Турция стоит перед трудным выбором. Если она хочет стать экономикой «первого мира» и либеральной демократией, ей необходимо защищать свои интересы на Западе и расширять связи с Соединенными Штатами. Подобный выбор будет диктовать ей внешнеполитические и внутриполитические приоритеты, отличающиеся от политики, направленной на достижение лидерства в исламском мире и на Ближнем Востоке.
Если же вместо этого Турция предпочтет стать «султаном» Востока, она будет продолжать делать упор на нынешние приоритеты – проявлять неприязнь к Израилю, расширять связи с радикальными исламистами из Тегерана, Газы и Хартума и необратимо менять сущность страны.